Первое месторождение угля нашли на берегу реки Полуденный Кизел, затем второе - на реке Усьве, третье - в районе горы Крестовой, у Губахинской пристани. Рядом с новыми месторождениями одна за другой открывались шахты. К началу ХХ века их было уже 36, девять из этого числа – в Губахе. К 1917 году Кизеловский угольный бассейн выдавал половину каменного угля Урала, а позже, уже в военные годы, закрепил за собой звание «Уральская кочегарка».
Октябрьская революция изменила не только государственный строй, но и скорректировала направление развития шахтёрского края. Чтобы увеличить добычу угля, так необходимого для восстановления страны после гражданской войны, необходима была механизация труда и электрификация шахт.
По плану ГОЭЛРО в Губахе в начале 20-х годов прошлого столетия началось строительств Кизеловской ГРЭС (территория современной Губахи в то время входила в состав Кизеловского района, отсюда и название). Это была третья электростанция в России и первая грандиозная стройка в Губахе.
Торжественный пуск электростанции состоялся 17 июля 1924 года в лучших традициях того времени: с митингом, революционными песнями и звуком заводского гудка. С этим гудком связана интересная история. По воспоминаниям участника строительства П.М. Ефимова (их использует в книге «Кизел. ГРЭС» историк Лев Перескоков), эту 500-килограмовую махину заказали на Мотовилихинском заводе и установили на здании котельной первой очереди. Он и возвестил о пуске станции да так громко, что звук его оглушил всех присутствующих и оставил соседние со станцией дома без стёкол. После этого гудок решили больше не использовать.
Через несколько лет, в 1933 году, благодаря току новой станции, ещё одно событие вошло в историю не только Губахи, но и страны: появился первый в Советском Союзе электрифицированный участок железной дороги: от Кизела до Чусового стали ходить поезда на электрической тяге.
Взятый молодой страной Советов курс на индустриализацию положил начало второго масштабного строительства. Выяснилось, что кизеловский уголь годится для коксования, и было принято решение о возведении опытно-промышленной коксовой батареи. Её запустили в 1928 году, а в 1929 начали строить Губахинский коксохимический завод.
Первый коксовый «пирог» выдали из печи 5 декабря 1936 года. И заработал завод, задымили трубы, отправляя в небо коксовый газ.
Газ этот усугубил и без того плачевную экологическую обстановку в соседствующих с предприятием посёлках, а мог бы, благодарю содержанию каменноугольной смолы, сырого бензола, стать сырьём для получения нужных для страны продуктов. И учёные это подтвердили своими исследованиями, получив из вылетающего в трубу коксового газа смолу, толуол, бензол... Строительство ещё одного завода стало бы логичным продолжением индустриализации Губахи. И это строительство было запланировано.
Коррективы в государственный план вновь внесла война. Кизеловский угольный бассейн в годы Великой Отечественной войны стал одной из главных топливных баз, поскольку Донбасс, где добывалась почти половина всего угля в стране, оккупировали фашистские войска.
Шахтёры КУБа не выходили из забоев по 12-13 часов, некоторые сменное задание выполняли на 300 и более процентов. И это далеко не всегда были крепкие мужчины – фронту нужны были солдаты. В военное время создавались женские бригады, да и подросткам находилась работа.
На шахте №2 Капитальная трудился донбасский забойщик Павел Поджаров, сумевший за три года выполнить 12 годовых норм. Своему методу он обучил 115 человек, организовав бригады «поджаровцев». В КУБ по заданию Государственного комитета обороны в 1943 году приезжал и Алексей Стаханов, делился опытом, рассказывая о разделении труда в шахте, о комплексном подходе к добыче чёрного золота. Иначе крепкий кизеловский уголёк было не взять.
На оккупированной советской земле остались не только шахты, но и химические предприятия, продукция которых нужна была государству. До прихода гитлеровских войск спешно вывозилось оборудование химзаводов в Горловке, Сталиногорске и почти готового к пуску нового комбината в Лисичанске. Его принимала Губаха, так как в августе 1941 года Совет Народных Комиссаров Союза ССР решил строить здесь азотно-туковый завод.
Позже это постановление дополнило новое, подписанное председателем Совета Народных Комиссаров СССР Иосифом Сталиным. В документе под номером 324 от 11 января 1942 года утверждалась мощность будущего предприятия.
На площадке в двух километрах от коксохима должны были появиться цеха синтеза аммиака, слабой и крепкой азотной кислоты, крепкой серной кислоты, а ещё цех аммиачной селитры, который должен был работать во время остановок цехов крепкой серной и крепкой азотной кислот.
Первую продукцию губахинского завода пока на привозном аммиаке ждали уже 1 октября 1942 года. Вторая очередь в составе цеха синтеза аммиака войти в эксплуатацию должна была к 1 января 1943 года.
Строители в Губахе, как и шахтёры, трудились самоотверженно и цель у них была общая – ради Победы.
Вот только губахинскому азотно-туковому заводу так и не суждено было появиться. В Великой Отечественной войне произошел перелом: до победного парада было ещё далеко, но первые населённые пункты советские войска стали отвоёвывать у врага. В освобождённые заводы возвращались из эвакуации люди и оборудование. Строительство замерло. Тем, кто ещё остался на губахинской площадке, дали новое задание: вместо возведения заводских корпусов расчищать место под жилые дома. Это стало началом рождения посёлка Северного.
Салют Победы отгремел. Советский народ взялся за выполнение новой задачи – восстановление разрушенной страны. В правительстве решили вернуться к строительству химического завода в Губахе. Правда, с корректировкой: из азотно-тукового предприятие стало химическим. Изменение профиля утвердили приказом № 246, датированным 6 сентября 1945 года.
Вновь, как в начале 40-х, в Губаху потянулись эшелоны. Более тысячи вагонов из Европы шли в уральскую глубинку. Теперь на Страну Советов должно было работать оборудование с заводов побеждённой Германии.
Для будущего Губахинского химического завода сложилось всё как нельзя лучше. Во-первых, в списке предприятий, отходивших по репарации СССР был метанол-толуольный завод крупного химического концерна «И.Г. Фарбениндустри», во-вторых, в группу специалистов, изучающих доставшиеся стране предприятия, были люди, причастные к строительству азотно-тукового губахинского завода. Это супруги Барские, Г.М. Курт и Г.И. Вилесов. Проект будущего химического завода делала Эмма Барская: из немецкого оборудования предстояло создать производство толуола и метанола мощностью 50 тысяч тонн в год.
Встречал репарационное оборудование и руководил возобновлением стройки в Губахе директор химзавода Абрам Лифшиц.
Слово «оборудование» рисует в воображении упакованные в ящики механизмы. Выгруженные же вдоль железнодорожных путей и на площадках рядом со строящимся заводом агрегаты из Германии больше напоминали груду хаотично сваленного металла. Изучали немецкий, разбирались что к чему, доукомплектовывали, восполняя потерянное в пути, ремонтировали сломанное, а затем собирали.
К началу 1949 года директором Андреем Маслобойщиковым (товарища Лившица перевели в Москву) была выстроена структура предприятия и сформирован штат, налажен учёт и составлена номенклатура хранящегося на площадках оборудования. Коллектив завода состоял из 159 рабочих, в заводоуправлении трудились 39 человек, инженерно-технических работников было 11.
На смену А. Маслобойщикову (как и предшественник, он пошел на повышение - Губахинский химзавод для многих стал стартовой площадкой) назначили Виктора Ермакова. При нём существовала железная дисциплина, всё было посчитано, проанализировано, пронумеровано. Табельные номера получили все сотрудники завода.
В активную фазу строительство вошло в 1951 году, когда Министерством химической промышленности СССР было принято решение о запуске на Губахинском химическом заводе опытной установки по производству толуола. Решение-то приняли, а вот в срок реализовать его не получилось.
В эксплуатацию опытная установка по производству толуола была запущена.
Следующим шагом стала сдача в эксплуатацию первой очереди строящегося Губахинского химического завода: получение первой продукции установки толуола.
Это ответственное дело директор завода не побоялся поручить пусковой группе, состоящей из молодых специалистов. В неё вошли Пачгин, Ермаков и Кисляков.
Приказ из Москвы №555, подписанный заместителем министра химической промышленности А. Миловановым, подтвердил рождение Губахинского химического завода.
Так исторически сложилось, что место для жизни люди выбирали недалеко от своей работы. В КУБе рядом с шахтами вырастали одноимённые посёлки горняков. Посёлок химиков, что вполне логично, появился всего в километре с небольшим от химзавода.
Прибывающим на новое производство специалистам, строителям нужно было где-то жить. И жильё строилось ускоренным темпом. Всего за два года параллельно с возведением заводских цехов в посёлке Северном появилось три улицы сначала со шлакоблочными домами, а через несколько лет с первыми кирпичными многоэтажками.
Что интересно, «колыбелью» для одной из первых заводских династий тоже стал Северный. Вера Никаноровна Прусовская стала родоначальницей большой династии – судьба четырёх поколений связана с жизнью химического предприятия.
Хоть и родилась основательница не в Губахе, а в селе Тоцком, под Оренбургом, в 1928 году, но всю сознательную жизнь провела здесь и здравствует до сих пор.
Установка толуола исправно выдавала продукцию и была рентабельна, но продолжалось это недолго. В 1957 году из-за низкого спроса на толуол и высокой себестоимости, а, следовательно, убыточности, производство его было закрыто. Цех был перепрофилирован под выпуск силикагеля.
Завод снова стал экспериментальной площадкой. Теперь для производства метанола по передовому для того времени методу – из коксового газа.
После выпуска товарного метанола-ректификата пытливый ум сотрудников предприятия (а штат химического завода тогда уже состоял из 500 с лишним человек) не успокоился. Одних только рационализаторских предложений внедрили более трёхсот. В итоге на предприятии создали центральную лабораторию для проведения научной и исследовательской работы. Её открыли в 1961 году.
В этот же год взялись за строительство очистных сооружений мощностью почти 12 тысяч кубических метров в сутки. По проекту сточные промышленные воды должны были очищаться механическим и биологическим способом. В 1964 году комплекс районных очистных сооружений (он принимал и стоки Новой Губахи) был готов к эксплуатации.
Новый 1965 год на Губахинском химическом завод встретили достойно- было пущено в строй производство метиламинов. Один из продуктов – триметиламин – входил в состав жидкого ракетного топлива и был необходим стране, которая имела большие амбиции в освоении космоса. Так что объект 858 имел оборонное значение. Первую партию губахинские химики получили уже в июне.
Так хорошо начавшись, 65-й преподнёс и не очень приятный «сюрприз» - остановку агрегата синтеза метанола.
Трубы доставили. Коллектив работал сутками, конденсатор восстановили. Остановка агрегата ещё раз доказала уязвимость монозаводов и ускорила процесс разработки и строительства высокорентабельных производств. Тем более производство метанола достигло своего предела в 50 тысяч тонн, цены на этот продукт снизились, и завод стал нести убытки.
Пути выхода из сложившейся ситуации предложил директор завода Виктор Пачгин.
Новые производства вводить в строй нужно было как можно быстрее. И сделать это было возможно при условии, что проектирование, возведение, изготовление и монтаж оборудования будет производиться службами завода.
Разработку проектов поручили конструкторскому бюро под руководством Григория Гершонка. Деньги на новые производства выделялись из фонда развития предприятия (по косыгинской реформе 1967 года руководители предприятий могли за счёт прибыли создать три фонда: развития, соцкультбыта и жилищного строительства, а также материального поощрения).
Первые результаты такого подхода не заставили себя ждать.
Самым первым из крупных проектов, реализуемых силами завода, стало производство формалина. Его разместили в пустующем здании бывшего цеха синтеза толуола.
Не всегда всё получалось гладко и с первого раза. Григорий Гершонок вспомнил один случай, когда при проектирование первого агрегата специалисты предложили упростить конструкцию тарелок абсорбционной колонны. С ними согласились, в РМЦ изготовили колонну, и она выдала вместо 37-процентного формалина воду с малым содержанием продукта, основная масса формальдегида вылетала через свечу над цехом, отравляя воздух и вызывая головную боль. Агрегат демонтировали, проект разработали заново, колонну собрали и агрегат мощностью в 25 тысяч тонн продукта в год удачно запустили в работу. Это произошло в 1968 году.
За первым агрегатом последовал второй, третий, четвёртый... В 1981-1984 годах была проведена реконструкция агрегатов и тогда достигли выпуска 240 тысяч тонн в год.
Новое десятилетие коллектив химзавода начал с создания с первой в Союзе промышленной установки по производству капролона мощностью 500 тонн в год.
Позднее, уже 1985-1986 годах, наладили производство графитонаполненного капролона. Он превосходил обычный капролон своими антифрикционными свойствами. Поршневые кольца, изготовленные из него, применяли в компрессорах высокого давления при производстве аммиака и метанола на всех предприятиях «Союзазота». Параллельно вёлся монтаж установки по вторичной переработке отходов полиамида с получением гранулята. Со временем качество становилось лучше, объёмы больше, а география губахинского капролона шире. С заводом долгосрочные контракты на поставку блочного полиамида ПА-6 заключила Чехословакия.
Поистине революционным для завода стал 1971 год: в августе производство метанола перевели на природный газ.
Стремление оптимизировать процесс производства, делать его безотходным, тем самым внося вклад и в сохранение природного благополучия, привели к новому инновационному решению – из углекислого газа, выбрасываемого в атмосферу, получать жидкую углекислоту. Производство заработало в 1972 году.
В 1973 году получили первую продукцию на производстве карбамидоформальдегидных смол.
Параллельно с вводом в строй действующих производств велось планирование новых.
Сколько нужно времени, чтобы довести выпускаемый продукт до совершенства? Ответ вряд ли будет однозначным. В идеале – сразу после пуска производства, но, бывает, что для этого требуются годы. А если ты в этом ещё и первопроходец? На губахинском предприятии дорогу первых выбирали в силу разных обстоятельств регулярно. Получение пентаэритрита как раз было таким опытным путём первых.
Именно с цеха пентаэритрита началась «строительная» жизнь Владимира Даута. Завершать начатое в 1974 году ему (тогда руководителю производственно-технического отдела) поручил директор завода Владимир Махлай.
Сложности добавляло и то, что приборы КИП хоть и были, но в таких средах они не работали, уровень в реакторе мерили рейкой. Не все стадии процесса были отработаны: отсутствовала стадия ректификации, не доведён до ума узел переработки технических маточников.
Так после множества проб и ошибок процесс постепенно стал налаживаться..
Это были, конечно, не ракеты, а оборудование для строительства в Губахе нового комплекса производства метанола. Доставка химических реакторов синтеза метанола с завода–изготовителя в Шеффилде оказалась задачей со звёздочкой. Сначала реакторы, каждый из которых весил 208 тонн, на теплоходе «Стахановец Котов» доставили из Англии в Ленинград. Сухогруз «Волго-Дон» принял эстафету и пришёл с грузом к построенному именно для приёма этого оборудования причалу на Каме, около деревни Лысь. До Губахи ценный груз везли тягачи МАЗ-543 «Ураган» и Faun Горь – медленно (средняя скорость была всего 2 километра в час), осторожно двигались они по 100-километровоу зимнику, проложенному по тайге. За февраль специалисты Горьковского автопредприятия «Спецтяжавтотранс» доставили до заводской стройплощадки девять единиц крупногабаритного тяжёлого оборудования.
Вторая половина 70-х годов прошлого века стала очередным поворотным этапом и в судьбе химического завода, и в судьбе города: в мае 1977 года с английской компанией «Devy Power Gas» руководство Советского Союза заключило контракт на поставку оборудования и строительство двух заводов по производству метанола. Установки мощностью по 750 тысяч тонн метанола в год (по тем временам крупнейшие в мире) решено было возводить в Губахе и Томске. Все этапы строительства М-750 на губахинской площадке очень подробно описал Владимир Осипчук в документальной хронике «Три жизни одного завода». О событиях того времени писала Нина Бойко в книге «Губахинский химический завод» и Светлана Федотова в «Ветре времени». И всё же нельзя не сказать о важных моментах масштабной стройки, определившей будущее губахинцев да и всего КУБа в целом.
Действительно, Владимир Махлай, ещё за несколько лет до подписания контракта с английской компанией не раз обращался и в обком партии, и в Министерство химической промышленности с предложением о строительстве в Губахе производства метанола мощностью 300 тысяч тонн в год. Контракт с «Devy Power Gas» вселил надежду и дал силы добиваться размещения М-750 на ГХЗ. Больше времени директор проводил в Москве, а не в Губахе, доказывая в кабинетах руководителей разных уровней, что строить нужно на Урале, ведь в городе уже работает на природном газе производство метанола, есть опытные сотрудники, водой для новой установки обеспечит Широковское водохранилище, электричеством – «Пермэнерго».
В итоге предложение настойчивого руководителя, до сердечного приступа доказывающего плюсы строительства в Губахе, сначала поддержал первый секретарь Пермского обкома КПСС Борис Коноплёв, затем первый замминистра химической промышленности СССР Владимир Коваль. К группе поддержки подключился и заместитель начальника отдела химии Госплана Илья Барский. Он в 40-е годы хоть и был в Губахе недолго, но даже за небольшой срок понял, на что способны губахинские строители и химики. Решение приняли в пользу Губахи.
В феврале 1979 года строительство на площадке будущего производства метанола началось. Трудности, конечно, были. С ними одними из первых столкнулись специалисты отделов комплектации и капитального строительства. В день в Губаху могло прийти до сотни вагонов с оборудованием, их разгружали многотонными кранами и временно размещали на подготовленных для этого площадках. Открытый и закрытые склады, цех сборки предстояло ещё построить.
Вот только работу на мужскую и женскую никто тогда не делил. На строительстве «Метанола-750», получившего статус главного строительного объекта Пермской области, были задействованы 20 союзных министерств и ведомств, 37 строительных трестов и около 5 тысяч рабочих, включая солдат-срочников военно-строительного отряда (или как в народе говорили, стройбата) и условно-досрочно освобожденных («химиков»).
Большинство имевших непосредственное отношение к строительству метанола не вспоминали не то что про отпуск, но и про нормированный рабочий день.
Не только к подчинённым был требователен Владимир Махлай, но и сам работал на износ. А ещё не любил людей некомпетентных, потому, пока не разберётся во всём и не поймёт, что к чему, не успокаивался. Инструкции, описания к оборудованию приходили на английском, вникнуть в чертежи и документы помогали заводские переводчики Надежда Ковалюк, Алевтина Ческидова.
К сентябрю 1982 года на площадке в 20 гектаров начал вырисовываться теперь уже узнаваемый всеми облик производства метанола с его колоннами ректификации и 65-метровым факелом. Одна за другой реализовывались программы «Большой ток», «Большая вода», «Деминерализованная вода», «Воздух», «Газ», «Тепло», «Пар 100». Каждый этап, даже небольшое движение вперёд освещались репортёрами корреспондентского пункта областной газеты «Звезда», на время строительства прописавшимися в Губахе.
Параллельно с процессом строительства обучение и стажировку проходил персонал производства метанола в Англии, Томске, в учебном центре в Северодонецке (в 1983 году на ГХЗ создали уже свой учебный центр).
Строительство на территории химзавода велось и помимо производства метанола.
22 сентября 1984 года случилось событие, к которому шли пятилетку: в смену Сергея Коновалова в 10.07 был получен первый метанол-сырец. Забилось сердце завода!
Через два дня, 24 сентября 1984 года, смена Наиля Зарипова получила метанол-ректификат необходимого качества.
Государственный акт о сдаче в эксплуатацию «Метанола-750» был подписан 22 декабря 1984 года.
Посёлок Северный преобразился вместе с химическим заводом, расстроился Новый город. При должном финансировании перемены происходили быстро.
Согласно документам, с учётом выплат за кредит сметная стоимость проекта «Метанол-750» составила 274 910,10 тысячи рублей, из этих денег на жилищное и гражданское строительство выделялось 3506,85 тысячи рублей.
В посёлке химиков построили новые дома, детские садики, новую школу, а в прежнем школьном здании открыли филиал Пермского политехнического института. Для летнего отдыха детей заводчан на берегу Косьвы расположился пионерский лагерь.
Новая Губаха тоже похорошела. В то время председателем горисполкома был Вениамин Хмелёв, а за капитальное строительство отвечал Геннадий Мишустин. Все пожелания руководства города по социальному развитию территории были учтены.
Параллельно со строительством М-750 и в последующее десятилетие в Новом городе вырос жилой микрорайон, построили поликлинику, новое здание училища №13, общежитие, общеобразовательную и музыкальную школы, узел связи. Даже Hotel появился в Губахе. Он разместился в двух подъездах дома на проспекте Октябрьском, прозванного в народе «китайской стеной». Жили там англичане из фирмы Davy Powergas, которые обеспечивали шеф-монтаж основного оборудования.
Помимо возведения жилых домов и зданий, велось строительство инженерной и транспортной инфраструктуры. Недалеко от города построили станцию «Губаха-пассажирская». С тех пор гостей встречал не загазованный индустриальный нижнегубахинский пейзаж, а живописные склоны и пушистые ели.
Но главное - появилась связующая артерия – мост-путепровод через реку Косьву и железнодорожные пути. Его называли «виадуком». И он значительно облегчил путь от химзавода до Новой Губахи, сделал его короче и удобнее, навсегда соединив два берега, город и завод.